Юрий никулин: хулиган, фронтовик, балагур

Юрий Никулин: хулиган, фронтовик, балагур

18 декабря великому клону, комику и просто хорошему человеку Юрию Никулину исполнилось бы 90 лет. Первый канал подготовил к данной дате концертную программу в цирке на Цветном проспекте. А «Около ТВ» решил отыскать в памяти любимого артиста вместе с его сыном Максимом Никулиным.

— Максим Юрьевич, и как же вы собираются отметить 90-летие со дня рождения отца?

— Мой папа был не пафосным человеком. Исходя из этого ничего сверхъестественного мы не планируем. Само собой разумеется, в цирке подготовлена новая программа, которую и продемонстрирует Первый канал. 

— Тяжело быть Никулиным? Вам так как и сейчас, возможно,  бросают в пояснице: «наследничек»?

— Бросают, но я прекрасно осознаю, что причиной есть зависть. Я-то себя наследником не считаю. По причине того, что ничего материально полезного мне не перепало. Напротив, одна головная боль. Олигархов от цирка небывает.

Цирк — не нефтяная скважина, не завод, не ресторан. Цирк — это то, что требует постоянного внимания, постоянного вложения денег.

— А из-за чего, будучи сыном Никулина, вы изначально не пошли в цирк, а стали журналистом, трудились в программе «Время»?

— Я рос за кулисами и видел, что цирк — далеко не праздник. Это тяжёлый труд. Неустроенные судьбы, постоянные гастроли… Все это откладывалось на подкорке. Да и родители меня особенно не зазывали в цирк. По всей видимости, не хотели мне участи артистов, каковые годами жили в общагах и на съемных квартирах.

Действительно, у отца с матерью было преимущество перед всеми: у них была помещение в коммуналке и бабушка, на которую меня оставляли. Но и им иногда приходилось непросто. Папа несколько раз задал вопрос меня, не желаю ли я… Но потому, что в тот период я по большому счету ничего не желал, меня прекратили задавать вопросы.

— За Юрием Никулиным закрепился образ эдакого простачка, не смотря на то, что многие уверены в том, что за маской пряталась личность глубокая и не очень-то радостная. Что было в конечном итоге?

— У отца не было детства: школа, позже сходу война. И это не имело возможности не наложить собственного отпечатка. Папа как-то заявил, что война сломала их поколение. Но, необычное дело, именно в нем я этих показателей сломленности ни при каких обстоятельствах не обнаружил.

Более того, уверен, папа был человеком, что именуется, без второго замысла. В случае если кто-то начинал искать в нем подтексты и глубину — это было ненужной тратой времени. Он был весьма искренним.

И с министром, и с водителем говорил одинаково, неизменно оставаясь самим собой. Эта честность была божьим бесплатно, талантом, что так притягивал людей.  

— Он себя вычислял великим клоуном?

— Великим он считал Леонида Енгибарова. А сам был человеком необычайной скромности. У них с Михаилом Шуйдиным, постоянным партнером по клоунскому дуэту, была в ходу такая шутка.

Они приходили в цирк и говорили: воображаете, мы только что из главка, и в том месте нам заявили, что по результатам особого изучения мы названы вторыми клоунами. Все тут же вскидывались: «А первые кто?» — «А первых, — отвечали они, — до хрена…»

По окончании смерти отца Лев Дуров сообщил мне поразительную вещь: «Ты, Максим, не театральный человек, и не может оценить гениальность и величие собственного отца, что добровольно роль фаворита в дуэте отдавал партнеру. Так как любой артист грезит сам сыграть Гамлета…» Вот и решайте, великий ли он клоун.

— Сегодняшний цирк раздирается интригами, сплетнями, скандалами. А во времена отца существовала зависть, ревность?

— Папа никому ни при каких обстоятельствах не питал зависть к. А ему — точно. Но, то ли в силу занятости, то ли еще почему-то, особенных подлостей люди тогда не делали.

Кроме того в махровые годы застоя в цирке никто ни на кого не писал анонимок. В случае если кто-то кого-то обижал — морду, и все.

Был забавный случай. Папа с Шуйдиным на заре собственной карьеры отправились на гастроли в Ленинград. На следующий по окончании их выступления сутки в газете написали: «Весьма интересно продемонстрировали себя юные клоуны Юрий Михаил и Никулин Шуйдин, жаль лишь, что они всецело повторили репертуар Олега Попова».

Олег Константинович гастролировал в Ленинграде незадолго до, и, само собой разумеется, у зрителей была возможность сравнить. Папа с Шуйдиным, приехав в Москву, тут же пошли к цирковому руководству: «Как же так, мы придумали репризы первыми, и про нас же мерзости пишут?! Что нам делать?!» А руководство в ответ: «Ну, набейте Попову морду!»  

— Набили?

— Нет, само собой разумеется.

— Но отношения у отца с Поповым были нехорошими?

— Не исходя из этого. Они просто различные люди — по характеру, по отношению к судьбе, к людям. Я не желаю на эту тему сказать. Олег Попов трудился тогда, в то время, когда папа уже ушел на пенсию. Попов был обласкан партией и страной, взял народного, будучи молодым. Под него подбирались коллективы.

Он ездил за границу без ограничений. Позже, женившись, остался в Германии, а на данный момент изображает из себя жертву режима… Любой человек сам в жизни делает выбор, и отвечать за него также обязан сам.

— Кстати, о проблеме выбора. Неужто Юрию Никулину не надоедало играться недотеп в гайдаевских комедиях? Неужто не хотелось замахнуться на что-то более важное, драматическое?

— Хотелось, а не предлагали. Но, думаю, именно пройдя школу гайдаевских недотеп, папа и сумел так ясно, на контрасте, сыграть позже драматические роли в «Чучеле», «20 днях без войны», «Андрее Рублеве»… Кстати, папа все собственные роли обожал. За исключением «Стариков-разбойников».

— Говорят, Гайдай продолжительно уговаривал Никулина на съемки в «Кавказской пленнице». Юрий Владимирович в итоге дал согласие, и в итоге в смете за фильм значатся такие цифры: за эпизодическую роль Никулин взял пять с лишним тысяч рублей, а режиссер Гайдай всего лишь четыре тысячи. Вашего отца возможно было уговорить сделать  за деньги что-то ему неприятное?

— Нет. Дело в том, что Гайдай сам продолжительно сомневался, стоит ли снова применять в картине известную троицу. На тройке сильно настаивал Моргунов, по причине того, что его никуда больше не приглашали. Когда-то он здорово начинал: сыграл Стаховича в «Юный гвардии» у Герасимова.

А позже не пошло… И Вицин, и Никулин соглашались играться троицу у Гайдая во многом для того, дабы позволить как-то выжить Моргунову.

— А Моргунов этого не оценил и стал инициатором разрыва взаимоотношений в тройке?

— Нет, тройку уничтожил Гайдай, он ее породил, он ее и убил. Нужно было уходить красиво, в последних ролях тройка уже смотрелась не смешно. А что до Моргунова… Он был сложным, необычным человеком.

Отца в нем очень многое злило, очень многое тяготило, но никакого разрыва между ними не случилось. Они дружно позже кроме того на какие-то халтуры выезжали.

— А действительно, что Никулин обязан был сниматься в «мире и Войне» Бондарчука, но управление цирка его не отпустило?

— Бондарчук внес предложение отцу роль капитана Тушина, но не сложилось — не из-за цирка, по какой-то второй причине. Единственная роль, которую папа не смог сыграть из-за цирка — это в «Берегись автомобиля». Как раз папа поведал Эльдару Рязанову историю про добропорядочного автоугонщика. Рязанов с Брагинским скоро написали сценарий. Папа, готовясь к роли Деточкина, безотлагательно начал учиться управлять автомобилем.

Ему уже было лет 50, а он все не умел. С «Мосфильма» намерено привели к, что преподавал папе уроки, и в один раз папа так увлекся, что чуть не задавил дворника. Но нежданно в цирке появились гастроли в Японию. Папа договорился с Рязановым, что тот перенесет съемки на четыре месяца.

А в то время, когда возвратился, выяснил, что картина запущена, и ключевую роль играется Смоктуновский.

Позднее, в то время, когда папа наблюдал данный фильм, постоянно расстраивался, по причине того, что он придумал совсем второй образ Деточкина.

— А каков был Юрий Никулин в дружбе? К нему возможно было позвонить ночью и сообщить: «Приезжай»?

— У отца было море друзей и привычных. А друзей всего двое, и оба не из артистической среды — Илья Семенович Марат и Гутман Вайнтрауб, с которым они сражались совместно. На отцовской свадьбе Марат познакомился с сестрой моей мамы, они также поженились.

И мы жили дружно в одной коммуналке — дружно и счастливо.

Что до ночных звонков, то была одна превосходная история. Как-то в два часа ночи звонит отцу Ролан Быков и говорит: «Приезжай». Мама с папой в полутьмах собрались и отправились. Приезжают и застают в новой, только что взятой квартире Быкова целую толпу полусонных людей. В центре помещения — роскошно накрытый стол: икра, коньяк, колбаса. Во главе стола — Ролик, как все его именовали.

Гости в удивлении. У кого-то пуговицы спросонья не так застегнуты. А Быков поднимает рюмку и говорит: «Парни, выпивайте.

У меня рак». Позже стало известно, что доктор, поставивший данный ужасный диагноз, совершил ошибку, и Быков чуть не придушил его. Но данный необычный вечер окончательно врезался в память моих своих родителей.

— Вас по большому счету как-то воспитывали в дет­стве?

— Мужских бесед папа со мной не вел. Баловали ли меня? Может, и хо­тели, но нечем было. Папа начал нор­мально получать в конце судьбы. Да да и то… Его концертная ставка была 15 руб­лей.

Вы не поверите, по окончании смерти отца до­ма не осталось ни копейки! Все, что зара­батывалось, уходило на семью, на по­мощь весьма многим людям. Он всех просителей именовал «племянниками» и выбивал им квартиры, столичные про­писки, места на кладбище, все, что было в недостатке.

Его уважали все, кроме того чи­новники, исходя из этого не отказывали.

— Точно Никулин был и любимцем вождей? Как происходило общение с силь­ными мира этого?

— Не было никакого общения. Отца ни при каких обстоятельствах не приглашали на кремлевские концерты. За ним закрепилась слава че­ловека, что может чего-нибудь ляп­нуть. И официальные люди предпочита­ли просто не иметь с ним дела. в один раз он пришел из Кремля с вручения звания Героя Соцтруда и ордена Ленина.

Мы на­крыли стол, выпили, он сидит задумчи­вый, а позже внезапно говорит: такое ощу­щение, что я что-то не так в том месте сообщил. Я сходу напрягся: а чего ты сказал-то? Он: ты осознаёшь, все выходят, приобретают собственные награды и говорят: «Благодарю партии и правительству, мы в ответ постараем­ся…». И мне так скучно стало, захотелось как-то разрядить обстановку. Я вышел и сообщил: «Громадное благодарю, что мастерство цирка оценено так высоко. Обещаю: мы, клоуны, вас еще насмешим».

В общем, раздалось это как угроза, и отцу хоть и рукоплескали, но негромко. Вечером наблюдаем про­грамму «Время» — слова отца вырезаны…

— Может, Никулин относился к клоуна­де как к шутовству? А шутам так как постоянно позволяется больше, чем остальным?

— Отцу, без сомнений, было разрешено больше. Например, легендарный цир­ковой номер, где он таскал бревно. Это так как была прямая аналогия с Лениным на субботнике. Вторых артистов и за меньшие шуточки если не сажали, то на­казывали: Мишу Боярского, что всего-навсего на вечеринке спародиро­вал Брежнева, на пара лет отлучи­ли от экрана. А отцу все сходило с рук.

Возможно, в том месте, наверху, думали: «А, кло­ун, дурачок, что с него заберёшь».

Единственный конфликт с властью у отца произошёл году в 85-м. У отца был друг — Гарик Орбелян, брат джазмена Константина Орбеляна. Гарик в далеком прошлом, еще думается, до войны, эмигри­ровал в Америку, в том месте стал преуспеваю­щим предпринимателем, у него была большая ювелирная компания, потом он стал главой Альянса предпринимателей южной части береговой полосы Америки. Гарик весьма обожал Россию.

И в то время, когда в Америку приезжали советские артисты, он их встречал, организовывал экскурсии, кор­мил, развлекал… Была забавная история, с ним связан­ная.

У Брежнева наступал юбилей. Гарик отправился в советское консульство, объявил, что желает сделать генсеку презент, и принялся всех пытать, а что Леонид Иль­ич обожает. Кто-то ему шепнул, что Бреж­нев охотник, и Гарик на компании «Винчес­тер» заказал какое-то сумасшедшее ружье в подарочном варианте. Продолжительно он пробовал его послать — и по почте, и через консульство, его отовсюду гнали. Тогда он контрабандным методом отпра­вил ружье через Болгарию.

Самое смеш­ное, что ружье дошло, и Брежнев напи­сал ему благодарственное письмо. А по­том в «Правде» опубликовали про Гарика противную статью, что он шпион FBI. Отечественным выезжающим в Америку артис­в том месте запретили с ним общаться. Гарик жутко переживал.

В этот самый момент внезапно в 1985 году он приобретает разрешение на поездку в Москву! Звонит моему отцу уже из «Националя» и сооб­щает, что прилетел и желает повидаться. Папа приглашает его к нам к себе, кладет телефонную трубку. В этот самый момент же раздается звонок: «Здравствуй, Юр, это Толик, ну по­мнишь — полковник, — напоминает о себе какой-то шапочно привычный кагэбэшник. — Тут к тебе гости из Америки планируют. Юр, нужно встречу поломать.

Имеется такое вывод…» Я наблюдаю, папа зе­ленеет прямо на глазах. «А чье это мне­ние?» — задаёт вопросы Никулин. «Отечественного генерала», — отвечает Толик. «Знаешь, что, — свирепеет папа, — пускай ваш генерал совместно со своим мнением идет на… С кем желаю, с тем и вижусь». Кинул трубку, сидит и сам себя успокаивает: «Ну что они мне смогут сделать? Звание заберут?

Из цирка выгонят? Не смогут!» Через пять мин. опять звонит Толик и информирует: «Я поболтал с генералом, все нормально, видься…»

Вот вы задавали вопросы, воспитывали ли меня. Возможно, воспитывали как раз так — личным примером.

— О эмоции юмора вашего отца ходят легенды. А характерна ли ему была само­ирония? К примеру, многие подшучивали над его наружностью: в армии его именовали глистой. А Гайдай кроме того как-то сообщил: те­бе не нужно гримироваться, у тебя лицо и без того глупое.

Его мужское самолюбие от это­го не страдало?

— Папа к себе относился с юмором. в один раз они приходят с мамой из цирка и смеются на несколько. Оказывается, встрети­ли собственную приятельницу, жену весьма изве­стного актера.

Та бросилась с объятиями: «Танечка, Юрочка! Юр, а чем ты на данный момент занимаешься?» Папа отвечает: «В цирке больше не тружусь, снимаюсь в кино».  — «И у хорошего режиссера?» Папа называ­ет фамилию известного режиссера, и дама реагирует конкретно: «Тань, ну ты поразмысли, всякое говно сни­мают. А моего красавца мужа — нет».

— Говорят, у ваших своих родителей романтическая история знакомства?

— Мама получала образование Тимирязевской академии, была лихой наездницей и весьма обожала заботиться за лошадьми, каковые были в ведомстве академии. Как-то клоуну Карандашу, у которого обучался папа, пригодилась для номера забавная лошадь. Он отыскал ее, коротконогую, именно у мамы в академии. Отправил собственного ученика взглянуть на этого зверя.

Так отец с  мамой и познакомились. Позже была ?ремьера номера, маму пригласили его  наблюдать, и на протяжении выступления лошадка очень сильно ударила отца копытом. Папу унесли с манежа на носилках, а мама из эмоции вины начала навещать его в поликлинике.

Так из «эмоции вины» и вышла замуж.

Мама — человек весьма сильный, волевой. Родители ни при каких обстоятельствах не боролись за почетное звание главы семьи, в доме был паритет. Но бывали случаи, когда отец внезапно проявлял темперамент.

К примеру, в то время, когда мама захотела попытаться себя в кино, он выразил протест в категоричной форме: осознавал, что громадной артистки не окажется, а разрешать собственной жене вымазаться в дерьме, дабы позже тыкали пальцем, он допустить не имел возможности.

— Действительно, что у отца была машина с «блатными» номерами — «Никулину-75»?

— Эту полухулиганскую шутку придумал тогдашний глава ГИБДД Федоров, подаривший отцу на юбилей такие номера. Папа был законопослушным человек, но ездил на данной машине с наслаждением.  

— А в каких отношениях папа был с алкоголем?

— В хороших. Обожал застолье, но пьяным я видел его всего один раз, в то время, когда он взял звание заслуженного. Он пришел к себе по окончании банкета совсем никакой и принялся почему-то звонить Баталову в Ленинград и делиться впечатлениями.

Кончилось все тем, что два заслуженных артиста говорили приятель приятель матерные анекдоты и дико смеялись. А мама ходила кругами и волновалась: так как телефонистки соединяли междугородние беседы и, значит, все слышали.  

— Максим Юрьевич, ваш папа умирал не легко: 16 дней лежал в коме. Вы все время сохраняли надежду на чудо?

— Мозг жил все эти 16 дней, и мы, само собой разумеется, боролись до последнего. Он ощущал, что погибнет. Окончательными словами, каковые он мне сообщил, в то время, когда я навещал его в поликлинике, были: «на следующий день увидимся!»…

Понимаете, у отца было три грезы: создать себе кабинет в его первозданном виде — таком, какой был у первого директора цирка Соломонского. Вторая мечта — дабы я создал на телевидении программу о цирке. И третья — шапито, цирк-передвижка, что имел возможность бы разъезжать по весям и городам страны. Все эти три грезы я осуществил. Кабинет начал собирать по окончании отцовской смерти, отреставрировал антикварную мебель. Денег это стоил немереных, но я радостен, что выполнил волю отца.

И шапито также уже было, и телепрограмма… Все, что я делаю в жизни, да что я — все, что делают артисты отечественного Цирка, делается с оглядкой, дабы не было стыдно перед Дедом. Так его в Цирке именуют сейчас…

Разговаривала Актёры и

Илона фронтовики (Документальный фильм 2011)


Записи каковые требуют Вашего внимания:

Подобранные по важим запросам, статьи по теме:

Катерории: В мире кино   Тэги: хулиган фронтовик балагур